На информационном ресурсе применяются рекомендательные технологии (информационные технологии предоставления информации на основе сбора, систематизации и анализа сведений, относящихся к предпочтениям пользователей сети "Интернет", находящихся на территории Российской Федерации)

Большая перемена

1 809 подписчиков

Котёнок

 

 

 

    Крымская быль (Из давних рассказов)

 

     
     
    
    По Центральной улице, единственной асфальтированной и освещённой в селе, шли два общепризнанных баламута Колька Лещев и Санька Кешоков. Вечер был поздний, ноябрьский, и морось, холодная и липкая, заполняла всё слабо видимое пространство. Парни плелись молча, понуро обходили лужи, шмыгали носами, да то и дело озаряли спичечным пламенем измятые лица, подкуривая отсыревшие сигареты.
    После очередных проводов, затянувшихся на трое пьяных суток, в организме и на душе каждого лежал тягостный осадок. Обрили и забрали в армию последнего из осеннего призЫва дружка и сразу остались они в осиротевшей без молодёжи Абрикосовке, как две каланчи на пустыре. 
    Всех одноклассников проводили, везде отгуляли и оказалось, что в нынешний вечер деть им себя абсолютно некуда, заняться нечем. Вот и шастали вдвоём по тёмным осклизлым улицам в поисках браги или самогона для опохмелки. О лучшем и мечтать не приходилось: времена настали смутные, антиалкогольные. Даже у заядлых самогонщиков стало непросто выклянчить запретное лекарство! 
    Друзья обошли уже с десяток нужных дворов, где долго и зазря дозывались хозяев. Те либо вовсе не откликались, либо, выйдя и узнав в чём дело, криво усмехались; другие понимающе разводили руками; третьи советовали к кому бы обратиться ещё. Ну, а с одного подворья страждущих попросту погнали взашей. 
    Было от чего вздыхать и чертыхаться. Да и время подкатывало к полуночи. Одно за другим, вместе с выключаемыми телевизорами, гасли в глубинах домовладений тёплые голубоватые окна. Более искать было негде, податься некуда и замёрзшим ребяткам ничего не оставалось, как дойти до Центра, чтобы разойтись по домам.
    
    Миновали безмолвное кладбище, лежащее почему-то посредине села. Остро пахнуло тяжёлой прелью, сырой землёй и ещё чем-то особенным, пугающим с детства.
    Слева потянулся ореховый парк с распаханной между деревьями почвой. Впереди, сквозь ветки давно облетевших тополей, ограждающих парк от дороги, просматривалась тёмным треугольникам крыша клуба. А дальше, за клубом, открывалась площадь, по периметру которой расположились все местные достопримечательности: овощная кладовая, сельмаг, здание сельсовета и кирпичная одноэтажка детского сада. Это и был Центр.
    Сыпучая влага превратилась в мелкий, противный дождичек. Путники сгорбились ещё ниже и зашагали быстрее. 
    
    Уже подходили к клубу, закрытому на бесконечный ремонт, как вдруг из-под столба электроопоры выбежал крошечный, мокрый, облепленный грязно-белой шерстью котёнок. Он нерешительно остановился, открыл игрушечный ротик и жалобно, с писком, прохрипел:
    - Мяу-ув, мяу-ув! 
    Не получив ответа, беспризорник заковылял навстречу людям - на ниточках-лапках, тощий, с жалким дрожащим хвостишкой.
     - Мяу-ув, мяу-ув!.. 
    Лещ, шедший чуть впереди, услышав раздражённое Кешино ругательство, нагнулся, было, поднять бедолагу. Но удар остроносого туфля по тельцу доверчивого существа опередил его. С хрустом, захлебнувшись в вопле, котёнок полетел в темноту и шмякнулся где-то в чёрной парковой пахоте.
    Лещ выпрямился и оторопело посмотрел на Кешу. Тот, нервно скривив губу, доставал из кармана спички, собираясь подкурить погасшую сигарету.
    И тотчас горячая, неудержимая волна помчалось по горлу Леща, будто лава к жерлу вулкана. Он не успел осознать, что делает и мощно врезал кулаком прямо в перекошенную физиономию напарника. И только тогда прокричал:
    - Что делаешь, а? Что делаешь, гад!
    Но рухнувший в глубоком нокауте Кеша уже ничего не слышал.
    У Леща перехватило дыхание. Не сразу начиная осознавать реальность произошедшего, он прижимал к языку больно разбитые на суставах пальцы, пытаясь унять внезапную дрожь в руках и теле. 
    В расступившейся ночи было пронзительно тихо и пусто. Лишь шелестел неотвязный дождичек и безучастно светился фонарь на столбе. Но теперь на слякотном асфальте у ног Леща лежал, завалившись на бок, его лучший друг Санька! 
    Быстрым пульсом в жилке на виске Кольки застучали-поскакали гулкие секунды. С трудом оторвав взгляд от поверженного, он шагнул в раскисшую кашу пахоты и, проваливаясь в ней, пошёл в направлении падения котёнка. В полумраке ткнул рукой в скользкую земляную кочку.
    - Не это! 
    Потрогал другую.
    - Не то!
    Раздавил следующую.
    - Где же?!
    После очередной пробы нащупал, наконец, мокрое, ещё тёплое тельце.
    Котёнок был мёртв.
    Лещ безнадёжно опустил его на землю и с яростью глянул на дорогу. Кеша лежал в той же неудобной позе, неподвижный, будто насмерть сбитый умчавшимся автомобилем.
    «Убил!» - пронзила ясная, ужасающая мысль. Разрушающе заломило сознание, сердце трусливо заныло и сжалось. Он судорожно бросился к потерпевшему.
    Кеша дышал. Из заметно вспухшей рассечённой губы сочилась и размывалась дождём тёмная кровь. Лицо в тусклом фонарном свете казалось мертвенно-жёлтым.
    - Кеша! Саня! – испугано озираясь, затормошил его склонившийся товарищ. – Ты что? Ты вставай, слышишь!
    Кеша зашевелился, повернул приподнятую на руке друга голову, неясно различил его взволнованное лицо.
    - Ну вот. Вставай, вставай, Санёк! Я не хотел. Сорвалось сдуру. Только вот, зачем ты так? Это же котёнок - маленький, живой!.. Был живой, - сбился Колька.
    Но Кеша смотрел на него, словно смутно что-то припоминая… 
    И вдруг он резко отпрянул, вырвался из поднимающих рук, поскользнулся в луже, упал, вскочил и молча, как-то боком, боком, дико оглядываясь на изумленного приятеля, побежал вдоль клубной ограды. Не глядя на неё, Санька наощупь стал искать проход в ней и, найдя первую же лазейку, исчез в темноте.
    Совершенно обескураженного Леща вновь обступила тошнотворная тишина. Разросшийся дождь беспощадно сёк задубелую щёку, с козырька набухшей кепки катились частые крупные капли. Колька удручённо смотрел туда, где скрылся Саня.
    - Убежал кореш, испугался… Что же делать теперь? – думал он. – Догнать? Домой к нему придти и морду подставить – пусть бьёт!
    Растерянность, не найдя ответа, ёжиком свернулась в клубок. Тягучая сонливая апатия стала обволакивать мозг.
    Лещ тяжело вздохнул и отсутствующе поплёлся в сторону своего дома.
    Но вдруг вспомнил, остановился, торопливо возвратился к роковому столбу. По свежим следам полез в чёрное месиво. Сразу нашёл убитого котёнка и коленями опустился в вязкую пашню. Пригоршнями разрыл податливую почву. 
    И возродилась злость.
    «Друг!.. Живодёр, а недруг! Так долбанул котёнка… За что? Зачем? И – ногой, насмерть…».
    Дождь стучал по спине, колени стыли в промокших штанинах как голые, под сбитую на костяшках кожу набивалась грязь. Но Колька только отплёвывался да вытирал скользким рукавом болоньевой куртки лицо.
    Вырыв достаточную ямку, положил в неё кошачий трупик, загрёб землёй и, отломив веточку, воткнул её в детскую могилку.
    «Теперь - всё!». 
    Но мысли не успокаивались:
    «А я? Сам-то что натворил? А если бы убил Кешу?! Ведь и такое случается. Ведь мог человека за котёнка убить! Эх! Бросать нужно все эти пьянки. В военкомат идти, на службу проситься. Хватит отсрочки давать!».
    Лещ встал. Пытаясь отряхнуть брючины, лишь размазал по ним жирную, что солидол грязь, и, смазывая её на ходу с пальцев, выбрался на асфальт. Выбрав лужу покрупней, обмыл обувь и руки. Затем достал из внутреннего кармана раскисшую пачку сигарет, тщетно попытался закурить, и от досады раздавил сигарету, точно дохлого червяка. 
    - Ничего себе похмелочка! - проговорил он с мрачной ухмылкой, затем ещё раз всмотрелся в темноту парка, где ничего не различил, и, нервно сплюнув, быстро пошёл домой.
    
    
     Январь 1986 г.

Картина дня

наверх